18 марта 1943 года, четверг. В истории войск ПВО страны он остался лаконичной записью: «Летчицы 586 иап младшие лейтенанты х и вели бой с 42 вражескими бомбардировщиками, пытавшимися нанести удар по железнодорожному узлу Касторная, и сбили 4 из них, а остальных вынудили сбросить бомбы мимо цели и повернуть обратно» .

Совершенно другим измерением вошел этот день в жизнь Тамары Памятных. Он сконцентрировал в себе и долгие годы тяжелой дороги в авиацию, и бесконечное мгновение воздушного боя, и горечь о потерянном самолете, и гордость за успешное выполнение боевого задания.

Тамара Памятных родилась в семье, которая была известна среди соседей мастеровитостью отца и хлебосольством матери. В трудные годы начала столетия в их доме неоднократно находили приют большевики, скрывающиеся от слежки жандармов. В этой многодетной семье было принято делить все тяготы поровну, приобщать детей к заботам, не избегать трудностей, а упорно их преодолевать. Поэтому, когда Тамара по путевке комсомола пришла в Свердловский аэроклуб, она сумела добиться своей цели и стать летчиком. Мало того, за отличную технику пилотирования ее направили в школу офицеров, откуда она вернулась в свой родной аэроклуб инструктором. Опыт, приобретенный в аэроклубе, оказался особенно ценным в дальнейшей ее жизни. Именно там закалился ее характер, выработалось умение быстро оценивать обстановку и принимать верное решение. Один из инструкторских полетов чуть не закончился трагически.

Легко обучать способного курсанта, но однажды в кабине оказался добродушный на вид крепыш-сибиряк… На штопоре его заклинило и он так зажал ручку управления, что ее невозможно было сдвинуть для вывода самолета. Подаваемые в переговорное устройство команды не действовали, как не подействовали ни уговоры, ни угрозы. Тамара в отчаянии сорвала трубку переговорного устройства в своей кабине и огрела парня по голове (благо, тогда самолеты были открытые и это было возможно). Парень вышел из шокового состояния и ослабил ручку управления. Тамара сумела на минимальной высоте вывести самолет из штопора.

Лето 1941 года. В аэроклубе напряженная ежедневная работа: полеты, подготовка, полеты… Война пришла внезапно. Многие инструкторы уходили в боевые части. Бить фашистов, о чем еще могла мечтать Тамара в те дни. Только в октябре пришло распоряжение об откомандировании в город Энгельс, где прославленная формировала женские авиационные полки. Тамара прибыла в числе первых.

И вот позади переучивание на , оборона города Саратова, Сталинградская битва. К марту фронт стабилизировался. Фашистское командование стало готовить операцию на Курском направлении. Немецкая авиация систематически бомбила важные железнодорожные узлы, чтобы воспрепятствовать маневру войск, только летом 1943 года, как принято считать, наша авиация завоевала господство в воздухе. А пока немецкая авиация чувствовала себя хозяином положения.

586-й полк выполнял задачи по прикрытию сразу нескольких военных объектов. Такая сложилась обстановка ранним утром 18 марта, что за исключением дежурной пары истребителей все вылетели на отражение массированного налета на Лиски, Отрожки и другие станции.

Тамара Памятных и Рая Сурначевская - как раз их пара была дежурная - проводили полк с сожалением: то ли будет вылет, то ли нет, а подруги улетели в самое пекло, где идет бой, бой без них. И вдруг в небо взвилась зеленая ракета! Немедленный запуск, взлет. С КП полка указали квадрат действий. Это в стороне от полка, да и топливо на их самолетах должно быть на исходе, перенацелить на помощь некого. Яки быстро набирают высоту. Крылом к крылу идут подруги в заданный квадрат. Высота 400 м. Впереди показались черные точки. Судя по геометрической правильности их положения относительно друг друга, это самолеты. Точки вырастают в размерах. Сколько же их? Тамара докладывает по радио:

Вижу самолеты противника! - Рая добавляет:

Их куча!

Условия оказались благоприятными: солнце сзади, противник нескоро обнаружит девушек. Тамара покачиванием с крыла на крыло дает Рае команду: «Следуй за мной» и идет на сближение. Противник немного ниже. Четко видны две группы фашистских и ДО-215. В каждой группе до двух десятков тяжелогруженных самолетов.

Девушки уже пролетели Касторное: станция забита нашими эшелонами с боеприпасами, боевой техникой, горючим. Они - единственный щит. Решение принято мгновенно и однозначно: используя внезапность и преимущество в высоте, атаковать первую группу, рассеять ее, не дать сбросить бомбы по станции, а затем атаковать вторую.

Истребители переходят в пикирование и со средней дистанции открывают огонь по центру первой группы. Стремительный выход из атаки боевым разворотом. Атака успешна - девушки видят два падающих горящих самолета. Повторная атака. Главное, действовать быстро, не дать противнику понять, что их только двое. Вторая группа уже начеку: сомкнула боевые порядки, ощетинилась огнем, к истребителям несутся трассы бортовых пушек и пулеметов противника.

Девушки сближаются до минимальных дистанций, чтобы бить наверняка. Тамара видит в последнем самолете сосредоточенное лицо фашистского стрелка, ее очередь прошивает правую плоскость «юнкерса». Но и ее самолет вздрагивает, резко переворачивается и, стремительно вращаясь, несется к земле.

У нее уже было такое падение, но то был учебный штопор. Сейчас же ситуация намного сложнее. Фонарь заклинило, огромная сила то вдавливает в сиденье, то отрывает, бьет о борта самолета, невозможно поднять руки. Земля же приближается с каждой секундой. От возросшего скоростного напора срывается фонарь кабины. Тамаре удалось расстегнуть ремни, и ее с силой выбрасывает из кабины. Вытяжное кольцо, рывок раскрывшегося парашюта - и почти сразу земля. Не очень-то она раньше жаловала вниманием парашютные прыжки («Доверять жизнь тряпке…»), это было ее третье приземление под куполом парашюта. Приземление вынужденное. Поднялась, ощупала тело: руки, ноги целы, немного поцарапано лицо. Рядом горит ее самолет: одной плоскости нет, остальное представляет собой жалкое зрелище. А в воздухе продолжается бой. Рая Сурначевская атакует уходящие на запад самолеты противника.

В душе у Тамары буря чувств. Обида - ведь теперь она «безлошадная», потеряла самолет, на котором воевала уже около года. Радость - они все-таки дали прикурить фрицам. А самолет того рыжемордого стрелка догорает на краю поля.

От ближайшей деревни уже бегут люди: женщины, дети. Помогли собрать парашют, усадили на подводу и повезли в Касторную. Каково же было удивление Тамары, когда там она встретила Раю, свою ведомую. Той удалось сбить еще один самолет врага, но и ее настигли трассы немецких стрелков: перебило трубопровод, обрезало двигатель. Вынужденная прошла удачно, только свои чуть не убили. Не успела выбраться из кабины самолета, как налетела разъяренная толпа местных жителей с вилами и кольями, готовая в клочья разорвать немецкого летчика. Хорошо, что вовремя увидели звезды на крыльях.

Пока девчата добирались до Касторной, из родного полка им на помощь, думая, что бой еще продолжается, выслали звено истребителей. Но застали уже чистое небо - фашисты исчезли. Только на подходе к Касторной наши летчики заметили догоравшие самолеты, среди которых был один советский, да перепаханное воронками от взрывов бомб поле. Это Памятных с Сурначевской заставили фашистов отбомбиться раньше времени.

Летчицы еще не добрались до полка, а там уже все знали о их бое. А вскоре радостно поздравляли и самих героинь, которых доставила на своем самолете . Во время полета они внимательно смотрели вниз. Вот она, станция! Снуют паровозы по железнодорожным путям, перегоняют вагоны, составляют поезда. На фронт идут длиннющие эшелоны, с передовой - санитарные. Станция живет. Но подумалось, вот бы не заметили тогда фашистскую армаду, несущую смертельный груз…

Этот бой, проведенный летчицами по всем правилам военного летного искусства, стал известен нашим союзникам по войне - англичанам и американцам. Пресса поместила на своих страницах подробности боя, фотографии девушек.

Англичане сообщение о воздушном бое над Касторной восприняли как «красную пропаганду».

По поручению королевы в полк приехали представители британского посольства, чтобы познакомиться с летчицами-героинями. Им и невдомек было, что русская женщина не только «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет», но и пожертвует жизнью, если беда грозит ее дому, детям…

Фашисты в своем плане блицкриг не учли патриотического порыва советских женщин, которые наравне с мужчинами до последней капли крови сражались с врагом за штурвалом самолета, были снайперами, танкистами, артиллеристами, санитарками.

Если бы знали хваленые немецкие асы, кто не подпустил их к Касторной!

За проявленные мужество и героизм в бою над Касторной Памятных и Сурначевская были награждены орденами Боевого Красного Знамени и золотыми часами.

Тамара, разглядывая надпись на часах: «От Наркома Индел отважной летчице лейтенанту Памятных. 4.5.1943», смеялась:

Не от английского ли это правительства награда? - И добавляла уже совсем серьезно. - Лучше бы Черчилль выполнил свое обещание и открыл второй фронт. Вот это был бы настоящий подарок!

Через несколько дней после памятного всем боя был получен приказ: «Перегнать самолет Сурначевской на свой аэродром». Отправилась за самолетом Тамара Памятных.

Не так-то просто было вызволить самолет из грунта. Земля сверху подмерзла, под коркой льда жидкая грязь. При рулении колеса проваливались, самолет оседал. После нескольких попыток оторвать его от земли Тамара дала полный газ, и истребитель, наконец, разбрызгивая вокруг полузамерзшие комья земли, пошел на взлет.

Механики долго с восхищением глядели вслед улетающему самолету и удивлялись: «Ведь надо же! Не каждый мужик сможет взлететь с невзлетной полосы, а тут - девка! Ну и молодчина!»

Самолет был доставлен в полк, приведен силами инженеров, техников, механиков в порядок и еще выдержал не один воздушный бой.

Однажды полетели Тамара Памятных и Ольга Ямщикова на учебный воздушный бой. Только скрылся из глаз родной аэродром, как из-за облака вынырнул и летит строго по прямой немецкий разведчик. Доложили на КП и получили «добро» на уничтожение.

Взяли встречный курс. Как только разведчик заметил их, начал крутиться и вертеться, выполняя абракадабры в воздухе, а затем резко повернул обратно, на запад. Летчицы догнали его. Тамара зашла сбоку и стала бить из пулемета по стрелку, чтобы отвлечь огонь на себя. Ольга, зайдя под три четвертых ракурса, с близкого расстояния прошила крыло и фюзеляж врага. Он задрал нос и в штопоре пошел к земле, но не загорелся. Трудно было определить, сбили они его или он схитрил, пытаясь уйти из-под атаки истребителей.

Вначале Тамара решила идти за ним вдогонку, но заметив, что Ямщикова резко пошла на снижение, бросилась на помощь ей.

Ольга посадила свой истребитель прямо на поле, рядом приземлилась Тамара. Оказалось, Ямщикова была тяжело ранена и, уже теряя сознание, все-таки сумела спасти себя и машину.

Пришлось Памятных отправлять с попутным транспортом свою напарницу в госпиталь, а потом перегонять поочередно оба самолета на аэродром.

С каждым боевым вылетом росло мастерство летчика-истребителя командира эскадрильи Тамары Памятных. Все более ответственные задания поручало ей командование.

Как-то ее эскадрилья получила приказ сопровождать по маршруту Воронеж - Миллерово. Судя по тому, что один единственный самолет прикрывает целая эскадрилья, Тамара догадалась, что в нем находились представители высшего военного командования, а возможно, и Ставки.

По пути следования произошло несколько стычек с вражескими самолетами, но все окончилось благополучно: «мессеры» были отогнаны, Ли-2 в целости и сохранности приземлился на аэродром в Миллерово.

Каково же было удивление прибывших генералов, когда им пришлось благодарить за удачное сопровождение не летчиков, а летчиц. Девушки, хрустя шоколадом, который им вручили признательные пассажиры военно-транспортного самолета, заразительно смеялись.

Ожесточенные бои в районе Корсунь-Шевченковского плацдарма вызвали необходимость применения авиации в любых метеоусловиях.

Летать ночью приходилось редко, к тому же на аэродроме, где они базировались, все было занесено снегом, на взлетно-посадочной полосе не было ночного старта.

Распоряжение поднять три самолета на боевой вылет пришло из дивизии ночью. Кого послать?

Выбор пал на , Памятных, . Каждой был выделен свой объект прикрытия - квадрат.

Схватки по отражению ночных налетов противника были смертельны. Фашисты с остервенением прорывались к плацдарму, но господство в небе уже было на стороне советской авиации.

Немцы держали себя в воздухе осторожно. Их группы прикрытия никогда не вступали в бой, если силы были даже равны. Но если наших самолетов было меньше, налетали, как воронье.

По всему чувствовалось, что немцы войну проигрывают, но бои были жестокими. Шла зима 1944 года.

В такое время, ночью и вылетела сражаться с фашистами тройка истребителей-женщин.

Пора было возвращаться. А их все не было. Наконец, появился самолет Бурдиной, почти без горючего. На выравнивании остановился двигатель. Зато в эту ночь капитан Бурдина сбила «Юнкерс-88».

Панкратова села вслед за Бурдиной тоже почти с сухими баками. Ждали командира, но связи с ней не было. По времени горючее и в ее истребителе должно быть на исходе.

Тревога за нее нарастала с каждой минутой. А тут еще видимость ухудшилась, мела поземка.

И вдруг совершенно с другой стороны, откуда не ждали, из темноты вынырнул самолет и с ходу пошел на посадку. Не успел пробежать по полосе, как остановился двигатель.

В чем дело? Почему так поздно? Оказалось, Тамара так увлеклась погоней за «мессером», что чуть было не улетела «в Германию». Только мысль о горючем отрезвила ее. Пришлось переводить работу двигателя на экономический режим, чтобы дотянуть до аэродрома.

Ну и досталось же ей за тот случай на партийном собрании…

В перерыве между боями в полку устроили вечер отдыха. Вначале вручили награды Тамаре Памятных и Рае Сурначевской за бой над Касторной, а потом пели, танцевали.

К раскрасневшейся, сияющей от музыки и танцев Тамаре подошел незнакомый капитан, представился:

Николай Часнык, Ваш сосед (на этом аэродроме стояли два полка). - Разрешите пригласить Вас на вальс.

Конечно, - присела в неглубоком реверансе Тамара и, улыбаясь, протянула ему руки.

Закружились в легком вальсе, да так до самого конца вечера и не расставались.

А вскоре в летной комнате состоялась помолвка двух капитанов. Жених Тамары - знаменитый летчик, 22-летний командир эскадрильи 148-го летного полка особого назначения. Он участвовал в 646 воздушных сражениях, в которых лично сбил 16 самолетов противника, а в групповых боях - 11.

На его груди красовались ордена Ленина, Александра Невского, Боевого Красного Знамени и Красной Звезды. За последний же ночной бой 10 апреля 1944 года, где он таранил еще один фашистский самолет, командование представило его к присвоению звания Герой Советского Союза.

- «Богатый» жених, - шутили девчата.

Тамара, не сводя глаз с рослого, крепкого, веселого Николая, за добрый характер ставшего любимцем полка девушек, отвечала:

Да и мы, девочки, не бедные.

Тамаре и Николаю были торжественно вручены путевки в санаторий, зачитан приказ о предоставлении отпуска за мужество и отвагу, проявленные в боях с фашистами.

Распрощались они с однополчанами и поехали на Восток.

Остановившись на несколько дней в городе Злынка, что на Брянщине, на родине Николая, погостили у его матери, родных, зарегистрировали свой брак и отправились в санаторий в Подмосковье. Но не смогли они отдыхать, когда их однополчане воюют.

Тамара пробилась к командующему ПВО, объяснила. Их поняли, приказали получить новые самолеты и возвращаться на фронт. Вскоре они в плотном «пеленге», ведущим Николай, улетают в родной полк. Пролетая над Злынкой, сделали круг, покачав крыльями, и ушли на Запад.

7 июля 1944 года, на следующий день по прибытии на свой аэродром, Николай был в полку. Летчиков не хватало. Попросили подежурить, согласился и вдруг приказ - сбить вражеский самолет-разведчик. Взвилась зеленая ракета, и истребитель Николая стремительно ушел в небо. Вот и фашистский самолет.

Часнык, как всегда, действовал уверенно, хладнокровно. Первой же очередью разбил башню стрелка-радиста, поджег правый двигатель. Но неожиданно ожил вражеский стрелок и открыл беспорядочный огонь по «ястребку».

Часнык успел увидеть «Юнкерс-88», с огромным шлейфом огня и дыма шедший к земле. Николай почувствовал, что и его самолет теряет управление, не слушается. Внизу Пинские болота. Машину не удержать, падает, прыгать с парашютом поздно.

Подминая под себя березки, низкорослые кусты, самолет рухнул на окраину болота. От удара при приземлении летчик потерял сознание, очнулся - на него глядят дула автоматов немцев. Его связали, бросили в грузовик, привезли в гестапо. После допроса - лагерь для военнопленных. Трижды бежал, били, истязали, пытали, переправили в лагерь смерти Бухенвальд. Но не удалось фашистам сломить волю, стойкость и мужество советского летчика. И когда 11 апреля 1945 года вспыхнуло восстание узников, начатое одновременно 178 вооруженными группами, то во главе его был Николай Часнык вместе с другими советскими военнопленными.

После тяжелого плена, измученный побоями, голодом, издевательствами он нашел силы вновь встать в строй. Сначала воевал в составе одной из стрелковых дивизий, а затем вернулся в родной полк. Но Тамары там не было, ее полк перебазировался. На время пути Тамары и Николая разошлись, чтобы потом соединиться уже на всю жизнь.

Обо всем этом рассказала мне при встрече Тамара.

Война окончена. Но не прекратились испытания Николая: обидные унизительные объяснения, проверки, перепроверки, дознания особыми органами. Но что это значило по сравнению с Бухенвальдом?

Все осталось позади. Хоть и с опозданием, но вручили Николаю в Кремле орден Ленина, Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Еще долгие годы он летал, передавая богатый летный и жизненный опыт молодым, а рядом с ним по жизни шла его судьба - Тамара.

Я очень люблю эту крылатую семью, часто вспоминаю свою первую встречу с ними.

В 1961 году при полетах по маршруту нас прижал к земле весенний циклон. Москва закрылась, наш Ан-12 посадили в Ростове-на-Дону, который также закрылся сразу после нашего приземления. По четким командам, которые выдавал руководитель полетов при заходе на посадку, я поняла - это бывалый пилот.

Наш самолет завели на стоянку, летчиков пригласили в диспетчерскую. Вот здесь я и познакомилась с Тамарой Памятных и Николаем Часныком, о которых была много наслышана от Ольги Николаевны Ямщиковой и Вали Неминущей.

Целых два дня был закрыт из-за непогоды ростовский аэродром. За это время я побывала в семье Тамары Устиновны и Николая Леонтьевича, познакомилась с их детьми - двумя мальчиками и девочкой.

Мы много говорили, рассматривали пожелтевшие фотокарточки, вырезки из газет, военные документы 20-летней давности. Я слушала рассказы хозяев, и чувство гордости за наш народ поднималось во мне. Вот они, те люди, которые ценой своей жизни отстояли таким, как я, право на крылья.

Прошли годы с первой нашей встречи. Тамара Устиновна и Николай Леонтьевич давно не летают, но связаны с небом: он руководитель полетов, она диспетчер в аэропорту.

Каждый раз, когда я пролетала над Ростовом, я чувствовала почерк Николая Леонтьевича, слышала его голос.

Он обязательно проведет самолет по всей Ростовской зоне, а при выходе из нее скажет:

Передайте поклон Москве!

Дети их выросли, определились. Старший сын пошел по стопам родителей, летает. Ему теперь уже больше лет, чем было отцу в годы войны. Учится Александр Николаевич в военно-воздушной академии. Отличник, ворошиловский стипендиат. Умный талантливый командир эскадрильи современных сверхзвуковых истребителей, Александр высоко несет крылатую эстафету своих родителей. Вот что о нем писала «Красная Звезда» 10 января 1985 года.

«Летчика видно по посадке. Эту известную поговорку нередко вспоминаешь, когда на аэродром приземляет крылатую машину командир отличной авиационной эскадрильи гвардии майор Александр Часнык. В каждом полете офицер действует четко, умело, грамотно. Все элементы от взлета и до посадки выполняет безукоризненно. И кажется, что ему дается все легко, но за этой кажущейся легкостью - большой труд, старание, упорство. Успех в воздухе куется на земле. Александр Часнык использует накопленный опыт авиаторов-фронтовиков».

Своими знаниями авиаторы-фронтовики - Тамара Устиновна Памятных и Николай Леонтьевич Часнык - с радостью делятся с сыном.

Средний сын Тамары и Николая - артиллерист, дочь Елена - врач.

Сама Тамара часто приезжает в Москву, не пропускает ни одной встречи со своими подругами-однополчанками. Они вспоминают о воздушных боях, сбитых вражеских самолетах (у Тамары их четыре), о боевых вылетах в бушующее небо войны, которых Памятных совершила 200. Рассказывают о своих детях. Тамара показывает фотокарточку сына-летчика. И глядя в его красивое, мужественное, полное силы лицо, летчицы верят, что юный беркут с берегов Дона высоко понесет славу крылатой династии.

В суровые годы войны

Мирный труд прервала война. Более 12300 касторенцев ушли на фронт, на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. С приближением линии фронта осенью сотни жителей района вышли на строительство оборонительных рубежей. Из числа коммунистов создавались истребительные батальоны в райцентре и в Новокасторенском отделении железной, дороги. Их задача - вылавливания не­мецких парашютистов, сбрасываемых в ночное время. Многие тогда записались в отряды народного ополчения, участвовали в обороне Курска. Наступление противника было задержано у Кшени, за зимний период части 40-й армии отогнали немецких захватчиков на запад, на 40-60 километров. На второй год войны немецкое командованиие расчитывало взять Елец. Воронеж и 27 -июня начало наступление в направлении Щигры - Касторное. Превосходящие силы врага оттеснили дивизии, стоявшие по фронту от Черемисинова до Тима и Засемья, 40-й армии М. А Парсегова.

1 и 2 июля в оборонительнных боях за Касторную мужественно сражались бойцы 284-й стрелковой дивизии Н. Ф. Батюка, 4-й истреби­тельной противотанковой бригады Н. Ф. Пуховского, 11-6-й танковой бригады подполковника А. Ю. Новака Брянского фронта, делая возможность на новых рубежах закрепиться отходящей 40-й армии. Оперативное руководство осуществлял командующий бронетанко­выми механизированными, войсками Красной Армии Я. Н. Федоренко, штаб которого находился в оборудованном прямой связью со Ставкой в здании железнодорожного магазина пос. Касторная-Новая. Из резерва главного командования в район Касторное направлялся 17-й танковый корпус. Но следуя в эшелонах по железнодорожным путям, он подвергся массированным налетам вражеских бомбардировщиков, и танкисты опоздали к назначенному сроку. Время для отражения атак было упущено. Полки 284-й стрелковой дивизии и приданные ей истребительные и танковые бригады, а южнее Касторного - дивизии 40-й армии оказались в окружении. Прорывая кольцо, выходили к Дону. Из двойного кольца вырвались бойцы 284-й стрелковой дивизии и вышли на север села Тербуны и соединившись с частями 13-й армии снова вступили в бой. (Книга В. Яцкевича «Сибирская, гвардейс­кая». Новосибирск, 1984 г.)

Оккупация


4 июля немецкие войска оккупировали Касторное. Семь месяцев они хозяйничали на нашей земле. Несмотря на установленные «новые порядки», население саботировало указания немецкого коменданта, уклонялось от угона в Германию. Подпольно действовали наши комсомольцы: Шура Шмыкова, про­шедшая курсы радистов, Наташа Лемберг, только что окончившая десятилетку, хорошо знавшая немецкий, французский языки, рабо­тавшая переводчицей в хозкомендатуре. С ними поддерживали связь Лена Демидова, Мария Рыкунова, дважды переходившие линию фронта. Эти комсомолки до оккупации работали на ж.д. транспорте. Лена - пом. машиниста в депо Касторная-Новая, Мария-дежурной по станции. Их связными в тылу врага были ветераны революции, бывший парторг ж. д. узла С. М. Сильченко, комсомолка 20-х годов, зав. райсобесом А. В. Барченко. Смелые комсомольцы - патриоты помогали советским бойцам, находящимся в плену, а также собирали необходимые сведения о численности и нахождении немецких частей, артскладов, устраивали диверсии. Судьба Касторенских подпольщиков трагична. В сентябре 1942 года в хозкомендатуре арестовали Наташу Лемберг, а потом и всю ее семью Они погибли по дороге в Щигры. В январе фашисты схва­тили и замучили Шуру Шмыкову. Из дома октябрьской ночью увели Анастасию Васильевну Барченко. Последняя ее весточка была из Шигровского лагеря. Заживо закопали в землю бывшего председате­ля колхоза 1 Мая Мелавского сельсовета Г И. Ширяева, повесили активиста колхоза им. VI съезда Советов Вознесеновского сельсо­вета А. Н. Рогова У дома на глазах семьи растреляли жителя сёла Ольховатки Филиппа Сученкова за то, что он помог советским бой­цам перейти линию фронта. Пугали расстрелом его жену и подростка сына Алексея. За период оккупации было повешено и расстреляно около 50 коммунистов и активистов района.По выходу из очередной зафронтовой операции у линии фронта, близ села Плотки Тербунского района немецкая охрана схватила Елену Днмидову и Марию Рыкунову. Их доставили в касторенский концлагерь. Марию через старосту вызволили родители, жившие в с.Котовке Елене Васильевне пришлось испытать все ужасы концлагерей в Касторном, который размещался в коровниках совхоза «Политотдел» («Олымский»), и в Щиграх, откуда она бежала. В хуторе Щигорчик дождалась прихода Советской Армии. Е. В Демидова награждена орденом Красная Звезда. В концлагере на Касторноной-Новой действовала подпольная группа, руководимая коммунистом, летчиком Иваном Сафрновичем Шипуля. Сюда он попал сбитым фашистами и израненным. Перед приходом со­ветских частей в январе 1943 года подполыцики предупредили взрыв лагеря: связали немецких холуев, обезвредили взрывное устройство. После войны он ещё долго служил в армии, был гостем Новокасторенкой средней школы № 92 (бывшей № 10). О нем написана книга «Пока сердце бьется» (И В. Сиделькиков. Воронеж). Из 30 коммунистов - касторенцев, эвакуированных в Воронежскую область, был сформирован партизанский отряд под руководством ве­терана партии и резолюции ореховца Трофима Ионыча Мальцева. Отряд готовился к переброске через линию фронта.А первый секретарь Касторенского райкома партии Семен Иванович Черепухин с сентября 1912 года уже действовал в партизанском отря­де на Курской земле у Мало-Архангельска, заброшенный туда на самолете.



Уничтоженная немецкая техника на улицах Касторного январь 1943 года

Сразу же после освобождения жители района начали восстанови­тельные работы. Подсчитали итоги оккупации: у населения было отобрано около 3000 голов скота, более 200 тысяч центнеров хлеба. Общий ущерб составил почти 134 миллиона рублей. В трудных условиях, при ежедневных бомбежках, в сжатые сроки восстановили аэродромную площадку, железнодорожные мосты. Летом 2500 касторенцев принимали участие в строительстве стратегической ж. д. Старый Оскол-Ржава, ж. д. ветки Касторная -Новая - Олымский сахзавод, которая позволила следовать воинским эшело­ном сразу в нужном направлении, без захода на смежные станции треугольника. На строительство воздушной экскадрильи и танковой колонны жители района собрали 954511 рублей. Огромные трудности пришлось преодолеть в деле восстановления сельского хозяйства. К весне возобновили работу машинно-трактор­ные станции Касторенская, Семеновская, Ореховская, но вместо 242 тракторов, имевшихся до оккупации, к 1945 году собрали 76. В колхо­зах насчитывалось всего 600 лошадей вместо 3000. Для полевых ра­бот растили бычков-костратов. К 1946 году их было около 700.

Возрождалась промышленность - сахзавод, комбинат строймате­риалов, торфартель, дававшая в год 9 тысяч тонн топлива, промартели гончарного производства, пошивочные, сапожные, деревообрелочные цеха, пищекомбинат, плодовоягодный завод, маслозавод.

К 1945 год посевная площадь зерновых увеличилась до 17550 гектаров, то есть восстанопили довоенный уровень посевов. Свеклу сеяли на. 2100 гектарах, следующем году - на 3500 гектарах. Увели­чилась продажа государству молока, мяса, шерсти, яиц. Люди рабо­тали с одной мыслью «Все - для фронта, все - для победы».

Слава боевая

Навсегда вошли в летопись Великой Отечественной войны героичес­кие подвиги касторенцев, совершенные в боях с фашистами. Звания Герогв Советскою Союза удостоены командир звена штурмового авиаполка Николай Кириллович Мельников, командир артвзвода Василий Алексеевич Сидоренко, заряжающий миномета Владимир Иванович Кулешов, ефрейтор стрелкового батальона Николай Степа­нович Шенцев, командир стрелкового батальона, капитан Николай Васильевич Некрасов, командир стрелкового полка, гвардии майор Владимир Иванович Тимошенко, командир танкового взвода, гвардии лейтенант Николай Дмитриевич Рязанцев, командир эскадрильи Фе­дор Андреевич Башкирев, дважды Героем Советского Союза стал летчик, гвардии майор Григорий Михайлович Мыльников. В период Курской битвы звание Героя Социалистического Труда получил поездной мастер Николай Яковлевич Епанчин.

За ратные подвиги награждены орденами и медалями более 6000 касторенцев.

Никогда не изгладятся из памяти имена тех, кто в смерельной схватке с фашизмом отдал свою жизнь за честь и свободу своей Родины. Имена воинов, павших на полях сражений, увековечены в па­мятниках и обелисках. В районе установлено 14 мемориальных стелл с именами погибших воинов-односельчан, восемь памятников боевой славы, шесть памятных досок. В сентябре 1989 года открыта стела в райцентре. В Касторенской школе № 1 хранится Красное пионерское знамя, пронесенная в боях от Касторного до Кенигсберга бойцами 1023-го ордена Кутузова стрелкового полка. (Герои Великой Победы)



Главная святыня, хранящаяся в музее Касторенской средней общеобразовательной школы №1- Боевое пионерское знамя, прошедшее свой путь с воинами 1023 стрелкового полка 307 стрелковой дивизии от Касторного до Кенигсберга и в 1945 году возвращенное Касторенским пионерам.

После упорных боев 4-го Донского конного корпуса и Терско-Кубанского генерала Шкуро против конного корпуса Буденного с его двумя пехотными дивизиями - 11-го октября (все даты по старому стилю) Воронеж был сдан красным и дивизии отошли на запад на 10 верст, перешли Дон и заняли позиции.

Командующий южным фронтом красных А.И.Егоров, бывший офицер генерального штаба Императорской Армии, в своем труде "Разгром Деникина в 1919 г." на странице 183 пишет:

"6-го октября Буденный подошел к рубежу Усмань-Собакино. В этом районе завязался ожесточенный и упорный бой, длившийся до глубокой ночи. В результате боя белые были опрокинуты и Буденный подошел к Воронежу. На следующий день корпус Буденного вновь перешел в наступление, но белые сумели за ночь организовать сопротивление, и бой не увенчался успехом. 9-го октября снова подошла 12-я дивизия, которая повела наступление далее на запад, к реке Воронеж. Перед фронтом 15-й и 16-й пехотных дивизий белые продолжали отход. Наконец, 11-го октября совместными усилиями пехоты и конного корпуса Буденного Воронеж был взят, и части белых отошли за реку Дон".

В "Приложении" к той же книге, на стр.226, конный корпус Буденного к октябрю месяцу А.И.Егоров определяет в 7450 сабель при 26-ти орудиях.

Генерал Деникин в своем труде "Очерки Русской Смуты", том 5, стр.122, силы 4-го Донского корпуса, после рейда генерала Мамонтова по тылам красных, определяет: "около 2.000 шашек, так как открылись свободные пути и потянулись в Донские станицы многоверстные обозы, а с ними вместе и тысячи бойцов. Генерал Мамонтов поехал на отдых в Новочеркасск и Ростов, где был встречен восторженными овациями. Ряды корпуса поредели окончательно", - закончил свое определение генерал Деникин.

К этому времени неприятные события на фронте усилились. В конце сентября восставший в тылу Махно занял почти всю Екатеринославскую губернию с портами на Азовском море Мелитополь и Мариуполь, приближаясь к Таганрогу, где находилась Ставка Главнокомандующего генерала Деникина. Для противодействия восстанию Махно из Донской Армии спешно вытребованы Ставкой некоторые части, а из корпуса Шкуро Ставкой требовалась 1-я Терская казачья дивизия генерала Владимира Агоева. У Шкуро оставалась только 1-я Кавказская (Кубанская) казачья дивизия, численностью чуть свыше 1200 шашек.

В "Примечании" на стр.233 генерал Деникин пишет:

"Командующий 4-м Донским корпусом генерал Мамонтов был в отпуску, почему во главе конной группы стал генерал Шкуро".

Генерал Шкуро в эти дни был в Харькове по вызову Командующего Добровольческой Армии генерала Май-Маевского, которому с начала 1919 года был подчинен со своим корпусом. Узнав о событиях под Вороножом, он спешно вернулся в город поездом "в один вагон", в ночь на 6 октября. По этим обстоятельствам, обоими корпусами никто не руководил в первые дни боев по широкому выпуклому фронту к противнику, по линии сел - Рамонь, Усмань-Собакино, Рыкань, Масловка - в 45 верст длиною.

6-го октября я прибыл утром в Воронеж с последним поездом по линии Лиски-Воронеж, которая в тот же день была перерезана красными. Над городом впервые был открыт шрапнельный огонь высоких разрывов, видимо, для наведения паники на жителей. Несколько дней я оставался при штабе корпуса, был в курсе военных событий и после оставления Воронежа был назначен командиром 2-го Хоперского полка 1-й Кавказской (Кубанской) дивизии, во главе которого арьергардными боями отходил до самой Кубани. Через несколько дней получил приказ - выступить с полком в Касторную, в распоряжение генерала Ростовского, с пехотою занимавшего этот важный железнодорожный узел.

После первого перехода полк ночует в каком-то селе. Утром следующего дня сторожевая сотня обнаружила движение на запад красной конницы. Пропустив ее, командир сотни атаковал в хвосте колонны обоз и захватил до 2-х десятков красноармейцев, два пулемета и несколько крестьянских саней с печеным хлебом. То была бригада Колесова, шедшая также к Касторной северной дорогой.

В тот же день, перед Касторной, остановил полк, спешил его и направил на завтрак, обогатившийся печеным хлебом, отбитым у красных, а сам со штабом полка поднялся на бугорок, чтобы ориентироваться в обстановке. Кругом снежное белое поле. С запада к нам приближаются две фигуры. Подошли и представились - командир батальона 2-го Марковского полка и его адъютант. Оба в чине поручика. Молодые, интеллигентные, воински подтянутые. Одеты в простые солдатские шинели, в погонах защитного цвета, при шашках и револьверах. Настроение их бодрое. На мой вопрос о численности батальона командир ответил: "Чуть свыше двухсот штыков". На мое удивление о малочисленности батальона он весело ответил: "Но у нас есть танки!"

"Где же они?" - спрашиваю. Батальонный отступил от меня шага на два назад, поставил свою правую ступню на каблук тяжелого английского ботинка, на подошве которого были вбиты железные толстые гвозди-шипы, и качнув ботинком вправо и влево, весело произнес: "А вот они, господин полковник!". Все мы засмеялись. Сила пехоты ведь в ногах и в крепкой обуви, - знали мы.

Полк подошел к правому флангу боевого участка, к северу от Касторкой. Остановив полк в ложбине, спрашиваю какого-то офицера: "Где генерал Постовский?" Он указал на курганчик, на котором стояли верхом на лошадях две фигуры. Скачу к курганчику. У подножия стоит группа солдат, которых спрашиваю: "Где генерал Постовский?"

"А вот перед вами, на курганчике", - отвечают. На курганчике стояли верхом на обозных лошадях два солдата, как близнецы, так похожие один на другого, в солдатских шинелях, как и солдаты под курганчиком. Ничего не понимая, нажав на тебеньки седла, наметом вскочил на курганчик.

Где генерал Постовский? - спрашиваю правофлангового.

А вы кто таков будете? - получаю в ответ.

Я командир 2-го Хоперского полка и прибыл с полком в распоряжение генерала Постовского, которого ищу, - произношу громко,но запросто.

А-а!... Здравствуйте, полковник. Я и есть генерал Постовский, - отвечает мне эта фигура, по внешности и по мундиру чисто рядового солдата. Я только тогда обратил внимание, глянув на его плечи и на всю его фигуру с конем. Он в простой солдатской шинели, с солдатскими суконными погонами того же цвета, на которых химическим карандашом проведены чуть заметные угловые линии - три полоски, обозначавшие его чин генерала. На голове солдатская фуражка. Английский казенный солдатский чулок, охватывавший подбородок и уши генерала, своими концами прятался под фуражкой, предохраняя часть лица от холода. Два таких же чулка были надеты на его руки, заменяя перчатки. Четвертым чулком, как шарфом, была охвачена шея. На белом круглом лице коротко вились усы и бородка. Под ним был рыхлый обозный конь грязно-серой масти, с дрянным обозным седлом и с мужицкой уздечкой. Конь как лежал ночью в своем помете, так и остался в нем. Конь стоял, понурив голову, и у него на косматой гриве, как ненужные ни седоку, ни лошади, висели длинные поводья, так как генерал Постовский, держа бинокль обеими руками, осматривал предстоящее "поле боя"...

Ваше превосходительство... по распоряжению начальника 1-й Кавказской казачьей дивизии, со 2-м Хоперским полком в ваше распоряжение прибыл, - приложив руку к белой папахе, отрапортовал я.

Очень приятно, очень приятно, полковник. Где же ваш славный полк? - радостно произнес он.

Мой славный полк в ложбине, - доложил я генералу и рукою указал на восток.

"Что за ненужная любезность? - ударило мне в голову. - И почему "славный Хоперский полк"? Полка ведь он не знает, к чему же эта похвала? Вам нужна конница, так вот я и прибыл", - возмущаюсь я в душе.

Я с удивлением рассматриваю его "мундир". Он это заметил.

Что? Удивляетесь, как я одет? - нарушил он мое молчание, любопытство и удивление.

Это, во-первых, чтобы мне было тепло, а во-вторых, чтобы красные не заметили, что я есть генерал. Это как бы маскировка. Но я очень рад, что вы прибыли ко мне с полком. Когда вернемся на ночлег в Касторную, обязательно зайдите ко мне "на чай". Под вами отличная кобылица, полковник; не боитесь ли вы, что ее могут убить в бою? - переводит он разговор.

Не только кобылицу, но и меня могут убить в бою, - отвечаю.

Да, вы правы... Да и напрасно вы одеты в серебряные погоны. Смотрите на меня... Если поймают красные, я словно солдат, а свои солдаты и так меня знают, что я есть генерал. Я даже не бреюсь поэтому, - выразил мне свой духовный мир начальник пехотной группы, защищающий вот теперь важный железнодорожный узел Касторную.

Здесь я узнал, что 1-й Армейский корпус генерала Кутепова оставил Орел и отошел на юг. 4-й Донской конный корпус и три полка нашей 1-й Кавказской казачьей дивизии, под руководством генерала Шкуро, сосредоточены южнее Касторной, фронтом на восток, против пехоты и конного корпуса Буденного.

Через несколько дней 2-й Хоперский полк, с батальоном 2-го Марковского полка и четырьмя танками удачно атаковал красную конную бригаду Колесова и отбросил ее на север. После этого, для обеспечения левого фланга войск в Касторной полк был переброшен в село Алиса, в 30 верстах к северо-западу. Касторная пала 3-го ноября. Освещая события боев при взятии Касторной, Буденный в книге "Пройденный путь" на стр.313 пишет: "Генерал Постовский, бросив свой штаб, пытался в санях скрыться, но был опознан нашими бойцами и зарублен". Это не соответствует действительности. В 1932 году, в Париже, на казачьем собрании я встретился с генералом Постовскии. Говорили, что он был шофером такси. Он был одет в хороший штатский костюм, чисто выбрит, казался даже молодым и элегантным. Я представился ему и напомнил о Касторной, но... он ничего не помнил и меня не узнал... В марте 1933 года я выехал на джигитовку в Индию и другие страны юго-востока Азии. В 1939 году, в сентябре, на острове Суматра нас застала 2-я Мировая война. Джигитовка прекратилась. Как проживающему во Франции, мне предложено было поступить лейтенантом в Иностранный Легион Французской армии, я дал согласие и был зачислен в полк, находившийся в Индокитае. По окончании войны, осенью 1946 года я вернулся в Париж и узнал, что некоторые эмигранты, ввиду победы красной армии, образовали "Общество советских патриотов" для возвращения на Родину. В газете прочитал, что на юге Франции группу возглавляет генерал Постовский. Я был удивлен. Через много десятков лет это позволило мне написать настоящий очерк. Дальнейшая судьба генерала Постовского мне неизвестна.

Полковник Ф.И.Елисеев.

Нам повезло. Для вновь формировавшегося в Томске артиллерийского полка 1-е Томское артиллерийское училище в декабре 1941 года произвело досрочный специальный выпуск. Преподаватель тактики училища старший лейтенант Овсянников подобрал по одному-два курсанта из каждой учебной батареи, и мы из курсантов за одни сутки стали лейтенантами.

На следующий день старший лейтенант Овсянников направил меня и нескольких лейтенантов в какую-то школу для получения личного состава. В полутемном огромном зале было много новобранцев. Я представился представителю стрелковой дивизии, который мне показал один из четырех углов помещения, где я должен собирать людей для 820-го артиллерийского полка. В остальных углах собирались новобранцы для стрелковых полков дивизии.

В этом помещении рождалась вновь формируемая 284-я стрелковая дивизия.

Большинство новобранцев были молодые, крепкие и веселые парни. В то время я считал, что артиллеристы должны быть высокими, крепкими и грамотными. Поэтому в своем углу, если я встречал маленьких ростом или малограмотных новобранцев, я отправлял их в другие углы - в стрелковые полки. Если же замечал хороших парней в стрелковых полках, я их переманивал в артиллерийский полк.

Разместились мы в двухэтажных корпусах. Стекла были побиты, печки поломаны, инструмента нет, а мороз за 40

Для формирования полка были отведены помещения дома отдыха под Томском. Там находился старший лейтенант Овсянников, который принимал и размещал прибывших новобранцев, а я их большими группами в сопровождении лейтенантов отправлял из Томска. За два дня мы полностью получили личный состав для полка. Командира и штаба полка еще не было. Старшим командиром у нас был старший лейтенант Овсянников. Разместились мы в двухэтажных корпусах. Стекла были побиты, печки поломаны, инструмента нет, а мороз за 40. Выручили нас колхозники соседней деревни: дали нам пилы, топоры и другой инструмент. Нашлись и плотники, и печники, и другие специалисты. Работали все дружно и самоотверженно. В помещениях стало тепло, а кухни еще не было. Привезенный хлеб рубили топором или пилили.

Однажды вызывает меня старший лейтенант Овсянников и говорит мне, что так как я служил в кадровой армии, в училище был помощником комвзвода, поэтому он временно назначил меня на должность командира второго дивизиона, а он будет командовать первым дивизионом и временно исполнять обязанности командира полка. Лейтенантов и личный состав поделили на два дивизиона по три батареи в каждом. Начали поступать лошади и амуниция. Была организована учеба с личным составом. Орудий еще не было, поэтому первое время изучали стрелковое оружие и теорию артиллерийской стрельбы. В 1-м ТАЦ выпросили буссоль и орудийную панораму. С большим восторгом солдаты приступили к их изучению. Было получено обмундирование, и новобранцы стали солдатами .

Прибыл командир полка майор Ерин, и был создан штаб полка, затем был создан штаб второго дивизиона во главе со старшим лейтенантом Лазаренко. Дивизион я передал старшему лейтенанту Скворцову, а меня назначили начальником разведки дивизиона.

На фронт мы прибыли в марте 1942 года

На фронт мы прибыли в марте 1942 года в самую распутицу. Вскоре дороги настолько раскисли, что невозможно было проехать ни на лошади, ни на тракторе. Приходилось раскрывать крыши сараев и кормить лошадей. Наш командир орудия Куртиш внес предложение: сделать очки с зелеными стеклами и надеть их на лошадей, чтобы они принимали солому за сено. С питанием было также очень плохо. Выручила нас картошка, которая осталась в земле с прошлого года. Выкапывали ее, промывали и из полученной кашицы пекли оладьи по прозванию «лейтенанты». Предприимчивые солдаты, любители покушать, картофельную кашицу приготовляли в касках и на найденном листе железа пекли «лейтенанты» и, обжигаясь, ели и похваливали.

С наступлением тепла дороги подсохли, и нас перебросили под Касторную. Я напросился в батарею, и меня назначили командиром первого огневого взвода и старшим на батарее.

Огневые позиции мы заняли во втором эшелоне и ежедневно от зари до зари занимались огневой подготовкой. 76-миллиметровые дивизионные пушки образца 1939 года были у нас новые. Занятия проводились без всякой маскировки. Летали над нами немецкие самолеты «Рама», но мы не обращали на них внимания.

Однажды во время проведения занятий над нашим расположением появилась «Рама», и вскоре из-за облаков вынырнул наш истребитель. Мы первый раз наблюдали воздушный бой, и все были в большом восторге, когда «Рама» загорелась, а потом рухнула на землю.

Наши пушки были полуавтоматическими. Желая достичь автоматизма при заряжении, я разрешил пользоваться боевыми снарядами. Во время воздушного боя одна из пушек была заряжена боевым снарядом. У пушек этого образца было два пусковых рычага для производства выстрела. Выстрел могли произвести и наводчик, и замковый.

В то время, когда немецкий самолет врезался в землю, замковый резко повернулся, чтобы посмотреть, куда и как упал самолет. Его рука в это время была на пусковом рычаге. При резком движении произошел нечаянный выстрел боевым снарядом, который разорвался вблизи нашего штаба дивизии. Был ранен один солдат и убита лошадь. Я доложил об этом по команде. Тут же приехали дознаватели из полка и дивизии. В ревтрибунал быстро были оформлены документы, и я был отстранен от командования. В это время я очень жалел, что мне не пришлось участвовать в бою. Лучше было бы погибнуть в бою, чем ждать своего суда.

Но через два дня немцы перешли в наступление, прорвали оборону нашей 40-й армии и стали приближаться к расположению нашей дивизии. На батарею снова приехал дознаватель и комиссар полка Михеев Семен Ефимович, которые сказали мне, что снаряд списан в стрельбе по самолетам, а мне приказано готовиться к бою.

Фашисты долго бомбили, а потом пошли в наступление танки. Танков было очень много

Занимаемую огневую позицию мы быстро превратили в ложную огневую позицию, установив там «орудия» из бревен. Второй взвод занял огневые позиции на новом месте для стрельбы с закрытых огневых позиций, а первый взвод мне приказано было разместить для стрельбы по танкам с открытых огневых позиций на случай их прорыва. Клеверное поле способствовало хорошей маскировке. За короткую летнюю ночь мы успели переехать на новое место, выкопать окопы полного профиля для орудий, для личного состава и для хранений снарядов. На натянутые маскировочные сетки набросали клевер. С восходом солнца немцы начали бомбить боевые порядки дивизии. Самолетов было очень много. Одну только нашу ложную огневую позицию непрерывно бомбили девять вражеских самолетов. Долго они бомбили, а потом пошли в наступление танки. Танков было также очень много.

Батареи нашего полка начали вести ураганный огонь по фашистам. Артиллеристы сражались геройски и не прекращали огня даже тогда, когда на них пикировали вражеские самолеты. Впереди нас стояли седьмая и девятая батареи. Мы хорошо видели их бой с фашистами. Они почти все погибли у своих орудий, не прекращая огня. Нам было видно, как фашистские танки гусеницами раздавили орудия седьмой батареи. Пушки были на конной тяге, а гаубицы перевозились тракторами «НАТИ-5». Тракторы стояли в нишах, выкопанных на склонах высоты. Мы видели, как фашистские танки гусеницами давили трактора девятой батареи: танк заедет на трактор, развернется на нем и дальше едет. Мы ждали своего часа, и он пришел. Раздавив орудия впереди стоящих батарей и рассчитывая, что они вышли на оперативный простор, танки лавиной двинулись на нас.

Первыми же выстрелами мы подожгли два танка, и появилась уверенность: танки можно уничтожить

Мы сняли маскировочные сетки, зарядили орудия и приготовились к их встрече. Танки подошли уже на расстояние 500 м, а я не могу дать команду открыть огонь, боясь, а вдруг это ненастоящая война и снова тогда придут следователи. Командиры орудий и солдаты уже начали волноваться, а я всё боюсь открыть огонь. И только после того, как один солдат был убит и я увидел кровь, я подал команду: «По фашистским танкам прямой наводкой бронебойными снарядами огонь!». До головных танков оставалось 300 метров, поэтому первыми же выстрелами подожгли два танка, и у нас появилась уверенность, что можно уничтожить танки. Радуясь первой победе, орудия вели прицельный огонь, и фашистские танки загорались один за другим.

У многих танков были перебиты гусеницы и заклинены башни. Из горящих и подбитых танков вылезали танкисты с автоматами наперевес, но они расстреливались возле своих машин из пулемета нашим снайпером - специалистом на все руки.

Иван Ефимович Зеленухин Ручной трофейный пулемет был доставлен из горящего танка нашим разведчиком Калашниковым. В этой суматохе я вначале очень рассердился на него, а потом, когда отдельные солдаты 40-й нашей армии начали бежать вблизи наших огневых позиций, нам он очень пригодился, так как при помощи угроз пулеметом все они были задержаны и заняли оборону сзади наших огневых позиций. Часть из них активно помогала нам: таскали снаряды, помогали поворачивать орудия, которые от частой стрельбы бронебойными снарядами буквально закапывало. Бой шел уже несколько часов. Перед фронтом батареи стояло более десятка горящих и подбитых танков. Фашисты намеревались зайти с флангов, но своевременно были встречены фланговым прицельным огнем. Несколько танков фашисты потеряли при этом маневре, но упорно лезли со всех сторон, ибо наша батарея была последним опорным узлом нашей дивизии.

Прицельным снарядом фашисты у первого орудия разбили панорамы, многие солдаты были убиты или ранены. Два раненых артиллериста, истекавших кровью, остались на боевых постах, подоспели пехотинцы, и вместо убитого командира орудия мне пришлось самому наводить орудие через ствол и вести шквальный огонь по немецким танкам, которые наседали и наседали, а били мы их в упор. Такой стрельбой три танка были подожжены, а у четвертого, во время захода во фланг, удачным прямым попаданием была сбита башня танка. У меня окончательно пропал страх, что надо будет объясняться со следователем, и, наоборот, появилась страшная злость к фашистам, и я продолжал вести огонь с еще большим упорством.

Вдруг от соседнего орудия я услышал: «Товарищ лейтенант! Откат ненормальный, огонь вести нельзя!» Я побежал туда

Но вдруг от соседнего орудия через грохот канонады я услышал: «Товарищ лейтенант! Откат ненормальный, огонь вести нельзя!» Я побежал туда. Действительно, стрелка отката стояла за предельной красной чертой, и ствол орудия самостоятельно не становился на свое первоначальное положение. Некоторые солдаты испугались, что ствол орудия выскочит в обратную сторону и они будут травмированы. Командир орудия Куртиш был сибиряком и проявил себя хорошим воякой. Пришлось расчету объяснить, что можно погибнуть не только от ствола собственного орудия, но и от фашистских танков. Так лучше бить их. Чем меньше их останется, тем ближе будет победа. Я встал за наводчика и произвел несколько выстрелов. Два танка загорелись. После этого ствол орудия накатывался вручную, и огонь продолжали вести с прежней силой. Куртиш был опытным командиром и продолжал вести огонь, а я поспевал к другим орудиям. Когда я со стороны посмотрел, то, действительно, это было страшное зрелище, пожалуй, страшнее, чем немецкие танки, когда ствол орудия при откате почти выскакивает из своего гнезда.

Этот бой длился до самого вечера. Перед нашей огневой позицией по фронту и по флангам стояло больше двадцати сожженных и подбитых танков, несколько десятков убитых фашистов. Огонь и копоть были вокруг. Мы уже не в состоянии были отразить новый натиск фашистских танков. Но и немцы побоялись еще раз пускать на нас свои танки, да и негде им было пройти, так как на подступах к батарее всюду стояли их искореженные и пылающие скелеты. По слуху мы определили, что немцы по балке начали передвигаться влево и вправо от нас. Стало темнеть, а гул от их машин не прекращался.

В это время на батарею прибежал комиссар дивизиона и передал приказ на смену огневых позиций. Лошади многие были убиты, поэтому собирали своих и чужих. Четверка лошадей не могла вытащить орудие из окопа после длительной стрельбы, но помогли немцы, так как во время минометного обстрела лошади рванули, и мы двинулись в сторону Касторной.

Под гул и вой самолетов я уснул. Проснулся от удара по голове комком земли: начали бомбить нашу батарею

Коротка летняя ночь. На рассвете нашу колонну обстреляли немцы, и мы вынуждены были занять оборону в сторону Касторной. На этом участке обороны наша пушечная батарея была в полном составе и две гаубицы из третьего дивизиона. С рассветом было установлено, что две пушки наши были основательно искорежены и к дальнейшей стрельбе непригодны. Откуда-то взялся майор и назвался командиром третьего дивизиона. На его вопрос я ответил ему, что не знаю, где наш командир батареи. После доклада обстановки он поручил мне командовать батареей и подчинил мне гаубичный взвод. Батарея стала смешанная: наполовину пушечная и наполовину гаубичная. Мы приготовились к бою на открытой площадке. Вскоре над нами появились фашистские самолеты. Нас они пока не трогали. Лежа на спине, я насчитал их семьдесят, и все они бомбили Касторную. Под гул и вой самолетов я уснул. Проснулся от удара по голове большим комком земли: оказывается, они начали бомбить нашу батарею. Недолго они нас бомбили, потому что их пехота перешла в наступление. Мы открыли беглый огонь, стреляли почти прямой наводкой, немцы из пулеметов стали обстреливать батарею. Майор приказал мне пушечным взводом прикрыть отступление пехоты, а гаубицы направить в Касторную. Из пушек мы вели ураганный огонь, пока были снаряды. Оставили четыре снаряда на случай, если придется взрывать орудия. Батарея начала отступать через Касторную. В Касторной размещались тылы 40-й армии, необученные, необстрелянные, неорганизованные войска. Если пехота и артиллеристы под руководством своих командиров организованно отступали, то обозники гнали своих лошадей что есть духу. В случае затора выпрягали одну лошадь и верхом куда-то мчались. Немецкие самолеты на бреющем полете обстреливали таких конников. Тогда они бросали лошадей и бежали куда глаза глядят.

За счет этого нам удалось укомплектовать шестерки лошадей для перевозки орудий и приобрести несколько повозок, в том числе две повозки со снарядами для наших орудий, которые нам очень пригодились, когда мы выходили из окружения.

Командир нашей дивизии принял решение идти на прорыв

Батарея двигалась в середине колонны пехоты. Немцы стремились направить нашу колонну в сторону Воронежа, то есть туда, где были сосредоточены их основные силы, а для этого они оставили свободный коридор, а с других сторон обстреливали. Им действительно удалось это сделать, и некоторые части двинулись в сторону Воронежа. Но командир нашей дивизии Батюк принял решение идти на прорыв огневой.

Взвод исправных пушек немедленно был выдвинут на высоту, на обратном склоне, на котором было несколько немецких танков.

Рожь была высокая, и видно было только башни. Видимо, они не ожидали нашего появления, так как мы быстро развернули пушки и первыми выстрелами один танк подожгли и один подбили. Другие танки быстро опустились вниз, в мертвую от нас зону. Мы открыли стрельбу по мельнице, откуда немецкий пулемет мешал продвижению нашей пехоты. Мельница загорелась, но начался сильный минометный обстрел. Сменив огневую позицию, взвод ураганным огнем прямой наводкой заставил замолчать немецкие минометы. Наша пехота пошла вперед, и было прорвано кольцо окружения. Дивизия заняла оборону на другом участке фронта.

ВПК "РУСИЧ", продолжает поисково - разведывательную работу по местам боёв во время Великой Отечественной войны 1941-45г., с целью поиска без вести пропавших бойцов красной армии и восстановления их имён. И вот в очередной раз, вернувшись из поездки, хочется рассказать об одном из таких мест.

На севере Семилукского района Воронежской области на административной границы с Липецкой областью, тихо живёт село Перекоповка. Жаркий июль 59-й танковой бригады - 1942 год.

В июле и августе 1942 г. село Перекоповка и соседние населённые пункты Семилукского района Воронежской области оказались в эпицентре кровопролитных боёв с немецко-фашистскими захватчиками. Однако широкой известности эти страницы Великой Отечественной войны, к сожалению, не получили. На севере Семилукского района действовали части и соединения Брянского фронта, в который 16 июня 1942 г. вошла 5-я танковая армия Героя Советского Союза генерала-майора А.И. Лизюкова. 11-й танковый корпус 5-й танковой армии составляли 12-я мотострелковая бригада, 160-я, 53-я и 59-я танковые бригады. 59-я танковая бригада формировалась с 15 февраля по 31 мая 1942 г. в г. Вязники Ивановской области. В соответствии с Постановлением № ГОКО-1295сс от 16 февраля 1942 г. “О формировании танковых бригад в феврале, марте и апреле месяцах 1942 года” и согласно Приказу НКО № 00106 от 29 мая 1942 г. “О составе и организации танковых частей в танковых корпусах и танковых армиях”. Командиром назначили подполковника Крупского Петра Алексеевича, который командовал 59-й танковой бригадой до 15 августа 1942 г. К началу июля 1942 г. 59-ю танковую бригаду составляли 293-й и 294-й танковые батальоны, моторизованный стрелково-пулемётный батальон, истребительно-противотанковая и зенитная батареи, роты управления и технического обеспечения, медико-санитарный взвод. В бригаде насчитывалось 44 средних танков английского производства МК-II “Матильда”, 21 советский лёгкий танк Т-60, другая техника и вооружение. Чтобы не допустить захвата врагом Воронежа Ставка направила для усиления Брянского фронта общевойсковые объединения и 5 танковую армию. Задача на 6 июля для 11-го танкового корпуса состояла в нанесении удара в направлении Вислая Поляна, Казинка, Нижняя Ведуга, Нижнее Турово, совместно с 7-м танковым корпусом освободить Казинку, Долгое, Зацепино, затем – Верхнее и Нижнее Турово. 6 июля 59-я танковая бригада с другими частями и подразделениями 11-го танкового корпуса после выгрузки с эшелонов выдвинулась в район сосредоточения: Вислая Поляна – Ивановка – лес Яруги (ныне Тербунский район Липецкой области). Во время совершения марша корпус подвергся удару двенадцати пикирующих бомбардировщиков “Ю-87”. Зенитчики командир приборного отделения сержант Григорий Григорьевич Царьков и старший дальномерщик ефрейтор Иван Иванович Максимов, несмотря на интенсивный пулемётный огонь противника, расположились на открытой местности, чтобы иметь возможность определять данные для точной стрельбы по самолётам. Их быстрая и беспрерывная работа во время очередного налёта позволила пулемётчику зенитной артбатареи красноармейцу Тимофею Никифоровичу Шерстнёву подбить вражеский самолёт. Лишь к исходу дня 59-й танковой бригаде удалось сосредоточиться в заданном районе – у села Вислая Поляна. Командующий 5-й танковой армией генерал-майор А.И. Лизюков поставил задачу уничтожить фашистов в районе сёл Перекоповка, Ломово и Озёрки (северное), при этом 11-й танковый корпус должен был действовать в направлении Новосильское, Хрущёво (западное), Спасское, Высочнино. Утром 7 июля 53-я тяжёлая и 59-я танковые бригады предприняли попытку переправиться на южный берег реки Кобылья Снова, но неудачно. 53-я танковая бригада смогла переправиться только к 17.00. Форсировали реку и успешно дрались с врагом за освобождение с. Ивановка мотострелки. Командир 2-го взвода 1-й стрелковой роты мотострелково-пулемётного батальона младший лейтенант Михаил Терентьевич Одиноков, силами взвода атакуя немецких автоматчиков, застрелил пулемётчика и взорвал ДЗОТ. Его бойцы уничтожили трёх вражеских солдат и двух офицеров. Командиры отделений 1-й и 2-й стрелковых рот сержант Борис Николаевич Куприянов и красноармеец Михаил Александрович Шевелёв бесстрашно бросились на врага и увлекли за собой свои отделения. В ходе атаки сержант Б.Н. Куприянов лично сразил пятерых фашистов, а красноармеец М.А. Шевелёв – восьмерых. В бою за село Ивановка пулемётчик 2-й роты мл. сержант Иван Филиппович Воробьев уничтожил 10 вражеских солдат, вынес из-под миномётного обстрела пятерых раненых красноармейцев, затем огнём пулемёта помог своему подразделению защитить село. При освобождении Ивановки командир отделения танко-десантной роты ст. сержант Михаил Григорьевич Перменов со своими бойцами ударил по немцам с фланга, чем вызвал у них панику. Он первым ворвался во вражеский окоп и уничтожил десятерых фашистов и орудие, затем силами отделения удерживал занятый участок до закрепления на рубеже мотострелково-пулемётного батальона. 59-я танковая бригада к 15.30 освободила село Хрущёво (западное), потеряв убитыми 18 мотострелков. Когда стемнело, бригада отошла на северный берег реки Кобылья Снова. Ночью на 8 июля немецкая мотопехота и до 100 танков 9-й танковой дивизии оборонялись на южном берегу реки Кобылья Снова на рубеже сёл Ивановка, Хрущёво (западное), Перекоповка, Каменка. С 6.00 вражеские войска отошли с рубежа реки Кобылья Снова на юг, оставив после боёв сёла Озёрки, Каменка и Перекоповка. Село Хрущёво вновь было освобождено силами 11-го танкового корпуса, но в дальнейшем развить наступление не удалось. Не смотря на то, что возможности провести разведку местности не было, командир 59-й танковой бригады для расширения фронта атаки приказал одному танковому батальону переправиться через ручей, впадающий в Голую Снову западнее села Ивановка. Узкие гусеницы “Матильд” не позволили преодолеть заболоченную местность, и в трясине увязло 12 машин (по другим данным – 13). Так было потеряно более половины средних танков батальона и успешное наступление в направлении Ильиновки и Фёдоровки стало невозможно. (Не за это ли позже был наказан командир бригады подполковник Крупский П.А.?) В 18.30 командующий Брянского фронта генерал-лейтенант Н.Е. Чибисов радировал: “Товарищ Сталин приказал, во что бы то ни стало сегодня взять Землянск. Отдельными машинами прорываться подальше и громить тылы и транспорты противника”. Понеся потери от артиллерийских ударов, 59-я и 160-я танковые бригады к концу дня заняли лесной массив южнее высоты 218,7. В этот день в бригаде 10 человек погибло и пропало без вести. 9 июля войска 5-й танковой армии стремились овладеть Землянском и двинуться тылами противника к Воронежу. На рассвете 63 тяжёлых и средних и 60 малых танков 11-го танкового корпуса продолжили наступление из района рощи у высоты 218,7. В “Журнале боевых действий пятой танковой армии за период с 29 мая по 18 июля 1942 года” от 30 августа 1942 г. о боях 9 июля была сделана запись: “Корпус имел боевой порядок в три эшелона: в голове – 53 ТБр, за ней – 59 ТБр и в третьем эшелоне 160 ТБр. 12 МСБр вместе с 53 ТБр должна была обеспечить переправы и одним МСБ удерживать Хрущево (западное). Бой начался контратакой противника в направлении Ивановка, Хрущево (западное). Один батальон 12 МСБр в 7.00 начал отход, превратившийся в бегство, но был остановлен. После смены командира этого батальона и усиления пятью танками, к 11.00 положение было восстановлено. К 12.00 танки подошли к р. Сухая Верейка в районе отм. 188.6, Дмитровка, Чибисовка, но переправиться здесь не смогли из-за сосредоточенного артминогня и действий танков противника из засад. Особенно сильно действовала авиация противника, которая только по двум головным ТБр сделала более 160 самолётовылетов. Получив приказ 5 ТА об отходе переправ через Сух. Верейка в направлении Ильиновка, Мало-Покровка на Никандровка ТБр начали движение, снова подвергаясь непрерывной бомбёжке с воздуха. 53 ТБр оставалась в Спасское. Выйдя в район рощи (южн.отм. 218.7), ТБр остановились, замаскировали танки и выслали разведку. Только ночью ТБр, после дозаправки и разведки, продолжили движение и вступили в бой за Ильиновка и МалоПокровка. В итоге дня 11 ТК, подбив и уничтожив до 15 танков противника и потеряв 8 своих танков, не выполнил задачи, оставшись на сев. берегу р. Сух.Верейка”. Во время боёв за освобождение села Ивановка политрук 1 роты мотострелково-пулемётного батальона Иван Нестерович Привезенцев из комсомольцев своего подразделения создал ударную группу, которая вперёд роты по-пластунски выдвинулась на позиции врага. Достигнув первого окопа фашистов, ст. политрук И.Н. Привезенцев лично уничтожил гитлеровских пулемётчиков станкового и ручного пулемётов. Это позволило роте беспрепятственно продвинуться вперёд. Несмотря на ранение, политрук не покинул поля боя и дрался с врагом до завершения сражения. При освобождении села Ивановка, красноармеец Пётр Романович Сорокин убил десятерых фашистов, уничтожил огневую точку ручного пулемёта и первым ворвался во вражескую оборонительную линию. 9 июля, выполняя задачу нанести удар по вражеским позициям, форсировав реку Сухая Верейка, подразделения 59-й танковой бригады совместно с усиленным 352-м батальоном 160-й танковой бригады атаковали противника в северо-восточной части села Ильиновка. Во время переправы в районе сёл Спасское и Высочнино наши войска подвергались обстрелу вражескими танками и бомбёжке с воздуха. У с. Спасское бойцы отдельной зенитной батареи надёжно прикрывали переправу бригады. И в этот день отличился ст. дальномерщик ефрейтор И.И. Максимов. Точное определение дальности позволило зенитчикам один немецкий самолёт сбить и подбить ещё два. Во время атаки вражеских позиций силами 293-го танкового батальона один танк МК-II был подбит, а члены экипажа потеряли сознание. Лишь радиотелеграфист мл. сержант Захар Ильич Самошко, получивший тяжёлые ранения руки, головы и лишившийся правого глаза, под ураганным огнём вражеских противотанковых орудий и автоматов вывел повреждённый танк с ранеными товарищами с поля боя. В этот день бригада вела бои по фронту до 10 км западнее с. Спасское в районе сёл Ивановка, Ильиновка, Фёдоровка. К 20.00 160-я, 53-я и 59-я танковые бригады разгромили два батальона немецкой пехоты, 5 батарей противотанковых орудий и 5 миномётных батарей. В сражениях у с. Ильиновка погибли 30 человек и 31 пропал без вести, 10 человек пропали без вести у Ивановки. Три дня – 7, 8 и 9 июля – наступление наших войск сдерживали немецкие 9-я танковая дивизия у сёл Хрущёво, Чуриково, Большая Верейка и части 11-й танковой дивизии, затем – 377-я пехотная дивизия в районе сёл Козинка и Озерки (западное), 340-я пехотная дивизия у сёл Озёрки (северное), Ивановка, Хрущёво, 387-я пехотная дивизия – в районе Малой и Большой Верейки. Они лишили возможности 5-й танковой армии выйти на оперативный простор и выполнить поставленную задачу. 10 июля к 11.30 59-я и 160-я танковые бригады вышли к с. Ильиновка. В ходе боя получил контузию командир 294-го танкового батальона майор Яков Григорьевич Ларочкин. Он командовал своим подразделением до потери сознания. Когда пришёл в себя, то продолжал руководить личным составом. Во время сражения за с. Спасское командир взвода 294-го танкового батальона лейтенант Виктор Васильевич Пополовнин (Ополовнин?) со своим экипажем ворвался в расположение противника, уничтожая его живую силу и технику. Но тут он увидел, что противник огнём отрезал путь мотострелкам. Лейтенант В.В. Пополовнин развернул свой танк, подавил огневые точки гитлеровцев и продолжил атаку. В этот день танкисты уничтожили два танка и противотанковое орудие. Во время боя вражеский снаряд попал в трак и гусеница спала. Под вражеским огнём механик-водитель старшина Федор Алексеевич Анисимов восстановил боевую машину и вывел с поля боя. Разведгруппа под командованием помощника командира взвода разведки старшего сержанта Александра Павловича Прохорова выяснила, что с. Спасское занимало небольшое количество немецких автоматчиков, и, предприняв атаку, выбила их из села. Во время боя танковые бригады и подошедшая 2-я мотострелковая бригада потеряли 6 танков МК-II, 40 человек убитыми и около 100 ранеными. 11 июля войска 11-го танкового корпуса сражались за с. Спасское. В этих боях офицеры мотострелково-пулемётного батальона бригады являли своим подчинённым пример воинского искусства, несмотря на то, что сами участвовали в сражениях лишь несколько дней. Бойцы 1-го взвода 1-й стрелковой роты под командованием ст. лейтенанта Сергея Васильевича Дегтяренко успешно атаковали врага, уничтожив три огневых точки. Они истребили 25 фашистов и пятерых захватили в плен. Бойцы миномётной роты мл. лейтенанта Анатолия Кузьмича Боброва, атаковав вражеские позиции, ворвались в немецкие окопы и перебили около 40 вражеских солдат и офицеров. Сам командир роты ликвидировал пулемётное гнездо и уничтожил 12 фашистов. Начальник технической части по артиллерийскому снабжению 294-го танкового батальона лейтенант Михаил Васильевич Силантьев прямо на поле боя при непрерывных обстрелах обеспечивал боеприпасами и топливом танки бригады. Он вывел с поля боя вышедший из строя танк Т-60. 11 июля войскам 11-го танкового корпуса удалось закрепиться в с. Спасское. Не смотря на предпринимаемые усилия продвинуться дальше в направлении населённых пунктов Никандровка, Малая Верейка, Землянск танкисты не смогли. 11-й танковый корпус потерял почти половину личного состава. К утру 12 июля 11-й танковый корпус занимал позиции в 1,5 км южнее с. Спасское. Танкисты предпринимали попытки наступать, но из-за вражеских танковых контратак и бомбовых ударов продвинуться не смогли. В 15.20 и 16.00 позиции советского 11-го танкового корпуса атаковали подошедшие с юго-запада около 110 немецких танков с пехотой 11-й танковой дивизии фашистов. У с. Спасское артиллеристы истребительно-противотанковой батареи вели огонь по ним, сдерживая наступление. В результате одного из ответных выстрелов погиб командир батареи лейтенант Алексей Павлович Косихин, и получила повреждение пушка. Командование батареей принял на себя лейтенант Сергей Васильевич Костерев. Под непрекращающимися обстрелами он вместе с артиллерийским мастером отремонтировал орудие и открыл огонь по колонне вражеских танков. Из восстановленной пушки лейтенант С.В. Костерев подбил 6 фашистских танков, 3 из которых сгорели. Во время боя артиллеристам подавал снаряды военком противотанкового батальона политрук Константин Иванович Кербиков. Получив ранение, он не покинул поле боя. Около 70-80 вражеских танков, пехота, мотопехота и артиллерия при поддержке авиации нанесли удар по позициям 11-го танкового корпуса в районе сёл Высочнино и Спасское. Понеся значительные потери и не имея перспектив удержать занятые рубежи, части корпуса вынуждены были без организации обороны отступить на 6-8 километров к северу за реку Кобылья Снова и занять оборону на рубеже сёл Перекоповка (северное) – Каменка. Вместе с другими танкистами переправу корпуса через реку у с. Перекоповка оборонял командир 2-го взвода 4-й танковой роты 293-го танкового батальона лейтенант Анатолий Иванович Ильин. Под его командованием танкисты подбили 3 вражеских танка, уничтожили миномёт с расчётом и большое количество фашистов. Танковое наступление противника было сорвано, до 500 немецких пехотинцев вынуждены были залечь, благодаря чему корпус смог с минимальными потерями осуществили переправу. Поспешное отступление 11-го танкового корпуса оголило правый фланг действующего рядом 7-го танкового корпуса, из-за чего он понёс огромные потери. В этот день в боях за с. Спасское погибли шестеро мотострелков и 15 пропали без вести. Также бойцы бригады сражались у с. Высочнино, где потери составили 11 человек погибших и четверо пропавших без вести. В 7-м и 11-м танковых корпусах потери личного состава составляли около 75%. На 13 июля 11-му танковому корпусу командование поставило задачу обороняться по рубежу Кобылья Снова в районе сёл Перпекоповка и Каменка. В течение всего дня танкисты сдерживали атаки гитлеровцев. Командир корпуса получил приказ на следующий день к 14.00 быть готовым к наступлению в направлении сёл Перекоповка – Спасское. В ходе недели непрерывных боёв танкисты 59-й танковой бригады сражались героически. Среди них – награждённый орденом Красного Знамени командир орудия МК-II 293-го танкового батальона сержант Ипокситий Яковлевич Струц. Он со своим экипажем ходил в атаку пять раз и уничтожил 3 противотанковых орудия, миномёт с расчётом, сжёг средний танк, а также огнём, гусеницами и бронёй истребил около 50 фашистов. В начале атаки 294-го батальона погиб механик-водитель одного из танков Т-60, и тогда его место занял командир машины сержант Павел Павлович Лукьянчук (экипаж Т-60 состоял из двух человек: командира танка и механика-водителя). Чтобы вести огонь, сержант П.П. Лукьянчук останавливал танк и пересаживался к оружию. За 4 часа он расстрелял 22 и задавил 5 немцев. Благодаря мастерскому маневрированию по полю боя танк остался невредимым. В конце сражения доблестный танкист с поля боя отбуксировал подбитый танк. Механик-водитель Т-60 294-го батальона сержант Леонид Николаевич Дубровин с командиром танка уничтожили 6 пулемётных огневых точек, расчёт противотанкового орудия и истребили около 30 фашистов, обеспечив продвижение мотострелкам. Пренебрегая опасностью, медики спасали жизни и здоровье раненым солдатам и офицерам бригады. Санинструктор стрелковой роты мотострелково-пулемётного батальона Семен Филиппович Серегин вынес с поля боя из-под вражеского огня 30 раненых с оружием. С 7 по 14 июля командир медицинского отделения военврач 3 ранга Семен Афанасьевич Шевченко под вражескими обстрелами и бомбёжками лично обработал 215 раненых, из которых тяжело раненными были 44 человека, успешно провёл 9 серьёзных операций. 15 июля 59-я танковая бригада заняла с. Перекоповка. Из-за того, что из боевых машин исправными числились всего 2 танка МК-II и 8 танков Т-60, бригада оставалась в этом населённом пункте в резерве командира корпуса до 18 июля включительно. В июле 1942 г. на севере Семилукского района Воронежской области состоялось боевое крещение бойцов и командиров 59-й танковой бригады. Почти все они участвовали в боях впервые, и, во многом по этой причине, потери были значительными: за время июльских боёв погибли 120 человек и 70 пропали без вести. Разной степени ранения получили значительно более этого количества человек. При штатной численности 1078 человек в строю осталось менее половины бригады. Перекоповка, Хрущёво, Ивановка, Ильиновка, Спасское, Высочнино… Эта земля пропитана кровью защитников Родины. Священная земля. Каждое село достойно называться Населённым пунктом воинской доблести. Каждое село будет вечно напоминать нам о героизме нашего народа в годы Великой Отечественной войны. Слава русского народа переживёт века. Подвиг артиллеристов у села Перекоповка.

Среди героев битвы по праву можно назвать имя Георгия Ивановича Акиньшина, уроженца села Чулок Бутурлиновского района Воронежской области. В первых числах апреля части дивизии выгрузились из эшелонов недалеко от Ельца. Она вошла в состав 40-й армии Брянского фронта. Вскоре поступил приказ командующего фронтом в 4-6 км западнее станции Касторная построить узел обороны. На восточном берегу реки Олым отрывались окопы, ходы сообщения и укрытия для техники в полный профиль. Строились блиндажи и дзоты. На переднем крае обороны ставились и маскировались противотанковые орудия. Первого июля бойцы 284-й стрелковой дивизии приняли боевое крещение. Враги обошли дивизию с флангов, но они продолжали драться в окружении. Батарея лейтенанта И.З.Шуклина в ходе боев под Касторной уничтожила десять танков врага..... На высоте у Перекоповки бой произошел 24 июля 1942 года. Одно орудие вступило в единоборство с тридцатью танками врага. В орудийный расчет входили: командир орудия сержант Георгий Иванович Акиньшин из села Чулок Бутурлиновского района Воронежской области, наводчик орудия младший сержант Иван Георгиевич Ромашев и заряжающий красноармеец Климентий Максимович Вяткин из Новосибирской области, замковой красноармеец Июсуп Хабирович Каюмов из Юрги, связной Николай Иванович Лончаков из Кемеровской области, красноармеец М.Панин и тракторист В.Шлонов (в другой статье – Слонов). Командир батареи уроженец Алтайского края младший лейтенант Илья Захарович Шуклин, сидя верхом на коне, корректировал огонь пушки. За этот бой защитники Родины получили награды. Акиньшин и Ромашев - ордена Красного Знамени, Шуклин -орден Красная Звезда, Каюмов и Вяткин награждены медалями «За Отвагу». Впервые о подвиге командира 76-миллиметрового орудия сержанта Акиньшина написала газета «Красная звезда» 30 июля 1942 года. В статье «Орудийный расчет Акиншина (в статье фамилия упоминается без мягкого знака) уничтожил 14 вражеских танков» старший политрук А. Овчаров писал: «На днях на одном участке Брянского фронта произошел еще невиданный в ходе войны случай, ярко выявляющий бессмертный героизм советских воинов. Одно советское 76 мм орудие успешно сражалось с 50 немецкими средними танками. Беспримерный поединок длился ровно два с половиной часа. Орудийный расчет старшего сержанта Акиншина выкатил орудие на открытую огневую позицию и с дистанции 900 метров стал бить прямой наводкой по скоплению танков. Первыми же выстрелами артиллеристы подожгли четыре танка. Танки немцев открыли ответный огонь по одному нашему орудию. Из восьми человек расчета семь были ранены, но легко раненые не покинули боевого поста. Вся тяжесть борьбы по сути дела легла на трех человек: на Акиншина, наводчика младшего сержанта Вяткина и тракториста Шлонова. За это время орудийный расчет израсходовал 200 снарядов, уничтожив 14 танков, три автомашины и до 100 немцев. Противник был отбит». Второго августа в передовице газеты «Бить прямой наводкой по танкам врага» редакция вновь возвращается к подвигу Георгия Акиньшина и его расчета, ставя его в пример и призывая учиться у него бить фашистов. Для беседы с героями были посланы фронтовые корреспонденты Константин Симонов и Виктор Темин, которые встретились с артиллеристами. Девятого августа в газетах «Красная Звезда» и «Правда» вышел очерк Константина Симонова «Единоборство». В нем он писал: «Этот эпизод можно было бы еще назвать «Четырнадцать и одна». Четырнадцать - это танки. Немецкие средние танки, марки Т3, образца 1939 года. 50-ти миллиметровая пушка, 2 пулемета, 4 человека команды. Одна - это пушка. Русская, полуавтоматическая, 76 миллиметровая пушка. Когда мы говорим о пушке, это означает, что мы подразумеваем орудийный расчет - семь бесценных бойцов и их командира лейтенанта Илью Шуклина». В статье главным героем стал командир батареи. Он и рассказывает корреспонденту, как проходил бой. В рассказе Симонова Акиншин показан как заводила и плясун, душа коллектива. Когда поступил приказ остановить прорвавшиеся танки, все орудия полка находились в ремонте и не могли стрелять. Шуклин и мастера ремонтники засомневались, чем остановить врага. Сомнения рассеял Георгий Иванович Акиньшин: «Ничего, мое орудие не разорвется, я его знаю». На фотографии, сделанной В. Теминым, – шесть человек из орудийного расчета. Нет среди них Егора Ивановича Акиньшина и наводчика Ивана Георгиевича Ромашева, которые были ранены в этом бою и отправлены в госпиталь. Удалась выяснить, что все они – солдаты 820-го артиллерийского полка 284-й стрелковой дивизии, которая после выхода из окружения из-под Касторной сражалась на рубеже между селом Перекоповкой Семилукского района Воронежской области и селом Озерки Тербунского района Липецкой области. Во время войны села входили в состав Голосновского района Воронежской области. Надо сделать так, чтобы память о ветеранах войны сохранялась как можно дольше, чтобы она помогла нашему народу быть единым, и не допустить проникновения в наше общество идей нацизма.